Б) Апостол Павел

Рассматривая вопрос об Апостолах, мы не могли поставить Апостола Павла наряду с двенадцатью Апостолами, так как он является уже тринадцатым Апостолом, который не был очевидцем жизни, дел, чудес, страданий, смерти и сорокадневного пребывания воскресшего Христа на земле. Поэтому вопрос о Павле пришлось выделить под отдельное заглавие для особого рассмотрения. Если в порядке дискуссии и приходилось ссылаться на Павла, то это было лишь между прочим, а об истории призвания его к апостольству мы до сего момента умалчивали.

Обращение Савла от иудейства ко Христу и превращение его из Савла — гонителя детей Божьих — в Павла — насаждающего церкви Господни — не должно долго занимать нас, так как история обращения его всем давно и хорошо известна. Коснемся только некоторых особенностей его личного обращения и апостольского служения, которые имеют тесную связь с обсуждаемым нами вопросом.

По-видимому, некоторые члены коринфской церкви, говоря об Апостоле Павле, всегда старались поставить большой вопросительный знак над словом “Апостол” вследствие того, что Павел не был очевидцем воскресения Христа, каковыми были прочие Апостолы, а посему апостольство Павла у них было под сильным сомнением. И вот, в защиту действительности своего апостольского призвания, он пишет в тамошнюю церковь такие слова: “Не Апостол ли я? Не свободен ли я? Не видел ли я Иисуса Христа, Господа нашего? Не мое ли дело вы в Господе? Если для других я не Апостол, то для вас Апостол; ибо печать моего апостольства — вы в Господе” (1 Кор. 9, 1—2). Апостол Павел имел все права на апостольство. Призван он был на апостольское служение, как и все Апостолы, Самим Господом. Если он не видел Иисуса Христа в уничижении Его, “Мужем скорбей”, то он увидел Его в ослепительном сиянии Божества Его”, “Господом славы”. И великое поручение он, так же, как и прочие Апостолы, получил от Господа в следующих словах: “Иди; Я пошлю тебя далеко к язычникам” (Деян. 22,21). Отправной точкой миссионерской деятельности Павла был Дамаск. Там в дом, где он находился, ослепленный блеском виденной им божественной славы Господа Иисуса, пришел по повелению Господню один ученик Господень, именем Анания, возложил на него руки и сказал: “Брат Савл! Господь Иисус, явившийся тебе на пути, которым ты шел, послал меня, чтобы ты прозрел и исполнился Святого Духа. И тотчас как бы чешуя отпала от глаз его, и вдруг он прозрел; и встав крестился. И, приняв пищи, укрепился. И был Савл несколько дней с учениками в Дамаске; и тотчас стал проповедовать в синагогах об Иисусе, что Он есть Сын Божий” (Деян. 9, 10—20).

Таково было призвание Савла. Но это была лишь первая стадия призвания — призвание к Господу и ревность о Господе.

Далее читаем мы о Савле: “Савл прибыл в Иерусалим и старался пристать к ученикам; но все боялись его, не веря, что он ученик. Варнава же, взяв его, пришел к Апостолам и рассказал им, как на пути он видел Господа, и что говорил ему Господь, и как он в Дамаске смело проповедовал во имя Иисуса. И пребывал он с ними, входя и исходя, в Иерусалиме и смело проповедовал во имя Господа Иисуса. Говорил также и состязался с Еллинистами; а они покушались убить его. Братья, узнавши о сем, отправили его в Кесарию и препроводили в Таре” (Деян. 9, 26—30).

Тут видим мы Савла как ревностного ученика Христова, и только ученика.

По истечении некоторого времени Варнава разыскал Савла в Тарсе и привел его в Антиохию. Тут, как повествует нам Лука, “целый год собирались они в церкви и учили немалое число людей, и ученики в Антиохии в первый раз стали называться Христианами” (Деян. 11, 25—26).

Здесь мы видим Савла уже учителем церкви.

Далее читаем:

“В Антиохии, в тамошней церкви были некоторые пророки и учители: Варнава и Симеон, называемый Нигер, и Луций Киринеянин, и Манаил, совоспитанник Ирода четвертовластника, и Савл. Когда же они служили Господу и постились. Дух Святый сказал: отделите Мне Варнаву и Савла на дело, к которому Я призвал их. Тогда они, совершивши пост и молитву и возложивши на них руки, отпустили их. Сии, бывши посланы Духом Святым, пришли в Селевкию, а оттуда отплыли в Кипр” (Деян. 13, 1—4).

Тут мы видим, что бывший Савл, а теперь Павел, является уже не только учителем или пророком, но и повышенным до наивысшей степени служения в церкви — Апостолом, т. е. посланным Христом через Духа Святого. С этого момента автор книги “Деяния Святых Апостолов” — Лука — называет уже Савла (или Павла) и Варнаву Апостолами: “Но Апостолы Варнава и Савл, услышавши о сем, разодрали свои одежды” (Деян. 14, 14).

Здесь является уже и четырнадцатый Апостол — Варнава. По-видимому, Варнава имел все данные для того, чтобы свидетельствовать о воскресении Христа в качестве Апостола, коль Сам Христос послал его на это дело Духом Святым для проповеди язычникам. Поэтому и Варнава вправе был говорить и писать, подобно Павлу, такие слова: “Варнава Апостол, избранный не человеками и не чрез человека, но Иисусом Христом и Богом Отцом” (Гал. 1, 1). Может быть, Лука, ввиду того, что Варнава был вместе с Апостолом Павлом, для сокращения изложения и назвал обоих Апостолами, как обыкновенно говорили и говорят еще: “весь генералитет был на параде”, имея в виду не одних только лиц с генеральскими чинами, но и лиц с низшими чинами генерального штаба. Так или иначе, но Варнава потому назван Апостолом, что исполнял в то время апостольскую миссию. Во всяком случае, если Варнава был и остался Апостолом, избранным и посланным самим Иисусом Христом, то в день праведных воздаяний, когда двенадцать Апостолов воссядут на двенадцати престолах, чтобы судить двенадцать колен Израилевых, он, как победивший и соблюдший дела Господни до конца, подобно Павлу, воссядет со Христом на престоле Его и получит власть над язычниками (Откр. 3, 21; 2,26).

Тут мы остановимся и сделаем следующее двойное заключение:

Если Савл был рукоположен в обыкновенные члены Церкви, исполнился Духа Святого и крестился через служение простого верного ученика Господня Ананию, который не был ни епископом, ни пресвитером, ни даже диаконом и все-таки исполнил над Савлом епископскую и пресвитерскую функции, то, следовательно, прощение грехов и получение Святого Духа не находятся в зависимости от Апостолов и преемников их — епископов, как единственных проводников благодати Божьей и раздавателей даров Святого Духа.

Если Савл и Варнава рукоположены были на апостольское служение пророками и учителями антиохийской церкви, а не Апостолами в Иерусалиме, и если Апостолы, узнав об этом, не видели в этом акте ни правонарушения и превышения власти со стороны антиохийских пророков и учителей, ни незаконного присвоения звания и прав апостольских со стороны Савла и Варнавы. Апостолы были чужды такого понятия, по которому Дух Святой будто бы может действовать и раздавать дары Свои только через них, Апостолов или их заместителей — епископов, как монопольных источников и проводников благодати Божьей на земле.

Апостолы не знали таких догматических уложений, как следующие:

“Священство есть таинство, в котором Дух Святой через возложение епископских рук поставляет тех, которые правильно избраны, чтобы совершать таинства и пасти стадо Христово”.

Или же:

“Епископ не только освящает таинства сам, но он имеет власть через возложение рук своих сообщать также и другим дар и благодать освящать таковые” (Пространный Катехизис Митрополита Филарета: ответы на вопросы 357 и 360).

В) Харизмата — благодатные дары

Мы только что видели, что у Апостола Павла имелись в наличии все благодатные дары, которые давали ему неоспоримое право называться и быть Апостолом, как-то:

1. он видел воскресшего Господа (Деян. 1,21—22; 1 Кор. 9.1);
2. был избран Самим Господом и великое поручение получил от Самого Господа (Деян. 9, 15; Гал. 1, 1; Деян. 22, 21);
3. его вдохновенность (Иоан. 16, 13; Деян. 9, 17; 13,9; 16, 6—7; 20, 22) и
4. чудодейственная сила (Мрк. 16, 17—18; Деян. 2,43; 28, 3—5; Рим. 15, 19; Евр. 2, 4).

Мы видели, что Павел был избран в Апостолы “не человеками” и не через человека, но Иисусом Христом и Богом Отцом и послан был на апостольское служение Духом Святым. Теперь нам остается посмотреть, как поставляются на служение в церкви и как посылаются на благовествование Слова Божьего вне церкви те лица, которые достойны этого.

Мы уже говорили о том, как это делалось в церквах в апостольское время. Для того, чтобы занять в церкви диаконское служение, непременным условием было то, чтобы кандидатов на это служение избирало все собрание членов, как мужей “изведанных, исполненных Святого Духа и мудрости”. Требовалось, чтобы кандидат был призван к сему служению Самим Господом и проявил наличие призвания этого в дарах Святого Духа прежде своего избрания на пост священнослужителя. Выше диаконского поста стоит пост пресвитера, или Ангела церкви, очень высокий и ответственный пост, и для того, чтобы занять этот пост, стать блюстителем, т. е. епископом, чтобы пасти церковь Господа и Бога, необходимо быть призванным сначала Духом Святым, а затем быть избранным на служение церковью. Таким образом блюститель будет считаться поставленным Духом Святым.

Теперь у нас возникает вопрос следующего характера.

Сообщаются ли все необходимые для пасторского служения благодатные дары намеченному или избранному кандидату при формальном доставлении его на этот высокий пост через возложение на него рук правомочного лица или же они уже сообщены ему Духом Святым прежде такого поставления?

Для разрешения этого вопроса нам небесполезно будет заглянуть на минуту в глубокую древность Ветхого Завета (не в область технических формальностей левитской иерархии, но в область свободного веяния Духа Господня), чтобы увидеть, как поставлялись на дело и посылались на миссию вдохновенные пророки Божьи — предшественники новозаветных служителей.

Исаия не чувствовал себя призванным быть пророком Господним, а когда он увидел славу Бога Саваофа и услышал славословие небесных хоров, то мог только воскликнуть: “Горе мне! Погиб я! Ибо я человек с нечистыми устами, и живу среди народа также с нечистыми устами”. Но Исаия очищен был от нечистоты уст и жизни горящим углем, который один из серафимов взял с небесного жертвенника и приложил к устам Исаии, после чего на вопрос Господа Саваофа: “Кого Мне послать? и кто пойдет для Нас?” Исаия с радостной готовностью ответил Господу. “Вот я, пошли меня” (Ис. 6, 1—8).

Иеремия на повеление Господа идти возвещать волю и суды Его народу Иудейскому представлял было причину отказа, говоря: “О, Господи Боже. Я не умею говорить, ибо я еще молод”. “Но Господь сказал мне: “не говори: “я молод”; ибо ко всем, к кому Я пошлю тебя, пойдешь, и все, что повелю тебе, скажешь”. Затем простер Господь руку Свою, коснулся уст Иеремии и сказал ему: “Вот, Я вложил слова Мои в уста твои” (Иер. 1, 6—9), после чего Иеремия беспрекословно пошел исполнять волю Господню.

Иезекииль тоже не находил себя способным на пророческую миссию до тех пор, пока Господь не повелел ему, говоря: “Сын человеческий? съешь, что перед тобою, съешь этот свиток (т. е. книгу), и иди, говори дому Израилеву”. Иезекииль съел свиток божественных глаголов и говорит о сем: “Я съел, и было в устах моих сладко, как мед” (Иез. 3, 1—3). После этого Иезекииль из священника превратился в пророка, чтобы выступить с обличительным увещательным словом к народу и пламенной речью своей жечь сердца людей, как раньше жег он приносимые ими жертвы.

Со времени пророка Моисея и священника Аарона функции пророков и священников были независимы одна от другой за исключением Иезекииля, который был священником и пророком. Пророки не обращались к священникам для рукоположения их на вдохновенную миссию, и священники не прибегали к пророкам за вдохновением их для отправления своего скучного механического служения.

Новозаветное же строительство Церкви есть строительство Духа Божьего, Который одаряет всякого верующего — мужчину и женщину — способностью служить Богу в качестве священников, соделывая их “царственным священством”, “священством святым, чтобы приносить духовные жертвы, благоприятные Богу Иисусом Христом”, т. е. “плод уст, прославляющих имя Его” и жертвы “благотворения и общительности, ибо таковые жертвы благоугодны Богу” (1 Петр. 2:5, 9; Евр. 13, 15—16). Подобно вышеупомянутым пророкам, Дух Святой облекает каждого члена Церкви, как “живой камень” в “духовном храме”, способностью нести священническое и пророческое служение для единой, созидательной цели. Для этого в церкви, как мы видели из истории Апостола Павла, существует два рукоположения, исходящие из одного начала.

Сначала рукополагаются в священники все члены, принимаемые через крещение в церковь, а затем рукополагаются уже в церкви в пророки те члены, которые настолько вдохновенны, что для церкви становится очевидным то, что Дух Святой поставляет их пасти стадо Господа и Бога.

Таковых церковь избирает и утверждает через рукоположение на специальное служение, подобно Варнаве и Савлу.

“Дары различны, но Дух один и тот же; и служения различны, а Господь один и тот же; и действия различны, а Бог один и тот же, производящий все во всех,— говорит Апостол Павел.— Но каждому дается проявление Духа на пользу: одному дается Духом слово мудрости, другому слово знания, тем же Духом; иному вера, тем же Духом; иному чудотворения, иному пророчества, иному различение духов, иному разные языки, иному истолкование языков. Все же сие производит один и тот же Дух, разделяя каждому особо, как Ему угодно” (1 Кор. 12, 4—11). Все эти духовные дары названы греческим словом “Харизмата”.

Ученик Апостола Павла — Тимофей, по воле того же Духа и по вдохновенным о нем пророчествам, получил кроме общих благодатных даров еще и особенный дар евангелиста или благовестника (1 Тим. 1, 18; 2 Тим. 4: 2,5 сравни с 2 Тим. 1, 8; Еф. 4, 11). Подобно учителю своему, Павлу, Тимофей указан был Духом Святым через пророчество церкви, дабы она отделила и поставила его на высокое служение свидетеля Христова и полномочного представителя церкви. Таким образом Тимофей был избран, поставлен и послан на свою миссию Духом Святым; а церковь, как орган Святого Духа, только содействовала этому.

“Не неради о пребывающем в тебе даровании,— пишет Тимофею Апостол Павел,— которое дано тебе по пророчеству с возложением рук пресвитерства”, а не “священства”, как это неверно переведено на русский язык (1 Тим. 4, 14). “Напоминаю тебе возгревать дар Божий,— пишет ему же Павел во втором своем письме,— который в тебе чрез мое рукоположение” (2 Тим. 1,6). Собрание пресвитеров с согласия и в присутствии церкви рукоположило Тимофея на служение Евангелия и на пресвитера, или епископа ефесской церкви, причем главным священнодействующим лицом был сам Апостол Павел. (Евсевий, церк. история, 61, 4—5).

Оба приведенных текста свидетельствуют об одном и том же факте рукоположения Тимофея, и в обоих случаях говорится об одном и том же даре духовном, но в первом случае рукоположение Тимофея является внешним дополнением к внутреннему, полученному им духовному дару, а в последнем случае рукоположение Тимофея кажется как будто средством передачи ему такого дара.

По прямому смыслу приведенного стиха из первого послания Тимофею ясно видно, что рукоположение Тимофея служит внешним признанием, удостоверением и печатью внутреннего содержания его, которое он уже получил от Господа для славного служения. И это вполне понятно. Печать не прикладывают на чистом листе, но ставят ее под содержанием написанного документа. По смыслу же второго стиха, приведенного из второго послания Тимофею, как будто выходит, что до своего рукоположения Тимофей представлял собой чистый лист, на котором Апостол Павел одним внешним механическим актом написал содержание документа через приложение печати. Тут уже получается противоречие в словах Апостола.

Но этого быть не могло. Поэтому слова “напоминаю тебе возгревать дар Божий, который в тебе через мое рукоположение” могут содержать в себе такой смысл: Апостол Павел напоминал Тимофею о его долге возгревать дар свой, т. е. упражняться в даре своем, давать ему больше развития в служении церкви и благовестии. Этот долг Тимофей, одаренный от Бога всем необходимым для того, чтобы ему стать столпом церкви и верным свидетелем Христовым, принял на себя через Павлово рукоположение, совершенное над ним. Это то же, что напоминание совершеннолетнему, здоровому и сильному воину о его воинском долге, который принял он на себя через присягу. Присяга не придает сил и способности воину, но она обязывает его использовать силы и способности свои на благо военной службы.

Кроме того, приведенный текст допускает и другой способ объяснения. Способ таков: Предлог “diа — через” встречается очень часто в греческом Новом Завете и имеет различное значение. Для примера приведем маленькую выдержку из тех мест Нового Завета, где предлог “dia” переведен правильно на русский язык, но в другом уже значении, чем “чрез”.

Выдержка следующая:

“dia — при”. “При Писании и обрезании” (Рим. 2, 27).

“dia — при”. “При многих свидетелях” (2 Тим. 2, 2).

“dia — со”. “Со многими слезами” (2 Кор. 2, 4).

“dia — с”. “С кровью тельцов... Со Своею кровью” (Евр. 9, 12).

Таким образом приведенные места Нового Завета на греческом языке дают нам право читать 2 Тим. 1, 6 в следующем переводе на русский язык: “Напоминаю тебе возгревать дар Божий, который в тебе при моем рукоположении”, или же: “с моим рукоположением”.

При такой передаче смысла это место послания полностью согласуется с 1 Тим. 4, 14.

Из этого мы делаем следующие выводы.

Христианство, как религия Духа, стоит в полном контрасте с иудейством — религией формализма и механических отправлений, а поэтому нас очень удивляют такие перлы истолкования христианских истин, как следующие:

“Она (т. е. церковь) имеет от Апостолов, без перерыва или изменения, как учение, так и преемственность даров Духа Святого через возложение освященных (святительских) рук”.

Или же

“Апостолы для сообщения крещенным даров Духа Святого применяли возложение рук (Деян. 8: 14,16). Преемники Апостолов, однако ж, вместо этого ввели миропомазание, возможно, взяв пример с помазания в Ветхом Завете (Исх. 30, 25; 3 Цар. 1, 39)”. (Пространный Катехизис Митрополита Филарета. Ответы на вопросы 274 и 309).

Из приведенных двух выдержек уже видно противоречие в словах, не говоря уже о противоречиях в действиях. Тут сразу бросается в глаза то, что упомянутые “преемники” Апостолов пошли дальше самих Апостолов. Апостолы верили сами и учили других тому, что “Дух дышет, где хочет” (Иоан. 3, 8) и что Он распределяет дары Свои, “как Ему угодно” (1 Кор. 12, 11); сквозь призматические же стекла “преемников” слова эти читаются так: “Дух дышет, где епископ хочет” и раздает дары Свои, “как архиерею угодно”. Но это касается противоречия в словах. А противоречие в действиях? — За примером нам не надо далеко идти.

В самое опасное из-за жестоких гонений на церковь время Апостолы решились совершить путешествие в Самарию, чтобы там с возложением рук помолиться Господу о ниспослании Духа Святого на уверовавших. Преемники же их (номинальные) в своих же городах и в благополучные времена, дабы не утруждать себя, заменили молитвенное руковозложение на новокрещенных мазанием их благовонными мастями, поручив делать это низшим себя по сану и предписав им при этом акте говорить слова: “печати дара Духа Святого”. (Пространственный Катехизис Митрополита Филарета, ответ на вопрос 308).

Где же тогда последовательность и логическая связь между только что приведенными в выдержках двумя тезисами (положениями) относительно неизменности учения и священнослужительской практики, унаследованных будто бы от Апостолов исторической греко-российской церковью? В первом тезисе говорится, что Церковь “имеет от Апостолов без перерыва или изменения, как учение, так и преемственность даров Духа Святого через возложение освященных (святительских) рук”, а во втором тезисе сказано: “Апостолы для сообщения крещенным даров Духа Святого применяли возложение рук. Преемники Апостолов, однако ж, вместо этого ввели миропомазание”.

Тут уже видим мы и перерыв “начатков учения Христова” (Евр. 6, 1—2), и изменение апостольского способа, применявшегося раннее к крещенным.

Теперь мы подошли к тому времени, когда беспрерывное прервалось и неизменное изменилось, т. е. к новому рассмотрению данного предмета, отмеченному и озаглавленному:

Г) Историческое освещение вопроса

Древние исторические церкви — греко-восточная и римско-западная — оставляют за собой исключительное право называться “апостольскими” на том основании, что будто бы только у них сохранилось чистое учение и законная иерархия от самих Апостолов. Но если бы такая претензия этих церквей была основательна, то не существовало бы в западной богословской литературе так называемой “Dogmengeschichte” — истории догматов. Если на вселенских и поместных соборах новые догматы в проектах предлагались, обсуждались, принимались, утверждались и вводились в веру и жизнь церкви в продолжение многих веков христианства, то уже одно это наглядно показывает нам, что древние церкви приняли от Апостолов далеко не все то, что они держат ныне, что новые догматы вырабатывались и прилагались к первоначальному учению церкви постепенно, что апостольские истины видоизменялись, что некоторые из них приняли неузнаваемую форму, так что, если бы Апостолы воскресли из мертвых и посмотрели бы на них, то не признали бы их за свои истины.

К разряду таких видоизмененных истин следует отнести и догматизированное учение о связывании и разрешении, т. е. о власти, будто бы данной Христом Апостолам Своим прощать и не прощать грехи людям, против чего Тертуллиан в свое время возбудил сильный протест. Учение это сначала не встречало сочувствия и не прививалось в широких массах христиан до времени великих латинских богословов в V веке.

Понятие же о том, что епископы унаследовали от Апостолов власть давать духовные дары и что Духу Святому благоугодно входить в отдельные христианские души исключительно лишь через епископов, возникло еще позже того столетия и было принято как догмат Парижским Собором в 829 году. При сем важно отметить то, что духовные писатели и столпы пока нераздельной церкви, как то: Златоуст, Епифаний, Иероним и другие, ясно свидетельствуют нам, что епископы и пресвитеры равны по сану, за исключением того только, что первым предоставлено право, как председательствующим в собраниях пресвитеров, поставлять служителей церкви. (И. Златоуст: Гомилия (поучение) XI на 1 Послание к Тимофею; Епифаний: О ересях; Иероним: Толкование на послание к Титу). И не только личное мнение авторов на этот предмет, но и факты из самой жизни и деятельности церкви подтверждают это мнение.

Факты следующие: Новат, африканский пресвитер, поставил в дьяконы Фелициссима, и замечательней всего является то, что самый разборчивый и требовательный в этом отношении епископ Карфагенский (в Африке) Киприан, и тот не выразил сомнения в законности такого поставления, хотя и сильно протестовал против того, что оно сделано было Новатом без его, Киприана, ведома. Поставление священнослужителей лицами, не имеющими епископского звания, разрешалось также и в таких случаях, когда доступ к епископам был невозможен за дальностью расстояния, как, например, в египетской пустыне пресвитер Пафнутий поставил монаха Даниила сначала диаконом, а потом и пресвитером (Минь: Латинская Патрология, том ХLIХ). Кроме того, пресвитеры, посылаемые в качестве миссионеров к тевтонским племенам в VIII столетии, ставили и рукополагали пресвитеров, а также отправляли и другие епископские функции. И это действие их высшими церковными иерархами считалось вполне законным.

То же самое можно сказать и о свободе проповедования Слова Божьего. В первые века христианства не было классового деления церкви на духовенство и мирян. В так называемых “Апостольских Постановлениях” (8, 31) об этом говорится так:

“Даже если учитель будет мирянин, если он опытен в Слове и почтителен в обращении, то пусть таковой учит; ибо Писание говорит: “И будут все научены Богом”.

Что же касается крещения, то совершение его мирянами допускалось в исключительных случаях, а именно: когда поставленных для сего служителей не было вблизи. В таких случаях крещение, совершенное рядовым членом церкви, признавалось самой церковью действительным (Постановление Вирского Собора в 305 году).

В таких же случаях допускалось и совершение мирянами Евхаристии, т. е. Вечери Господней. Тертуллиан, несмотря на то, что под конец своей жизни впал в монтанистскую ересь (если только это можно назвать ересью, а не протестом против наклонности тогдашней церкви к миру и всему мирскому), был сильным защитником апостольского учения. Он утверждал, что принятие новых членов в церковь является исключительной функцией председателя, т. е. пресвитера общины, согласно общего правила, и что “в силу этого, — говорит он,— мы принимаем Евхаристию из рук председателя. Но бывают такие случаи, когда мирянин может совершать ее так же достойно, как и епископ..., ибо где собрано три христианина, хотя бы и мирян, там и церковь” (Тертуллиан: О венце воина, параграф 4. Увещевание к целомудрию, параграф 6). Такое свидетельство великого богослова своего века нельзя отвергнуть только потому что он, Тертуллиан, в последующей жизни был признан церковью еретиком, ибо в войне возглас: “vae victis” (горе побежденным!) вовсе не доказывает правоту победителей и виновность побежденных.

Что же касается самого рукоположения, то этот священный обряд существовал в Иудействе с патриархальных времен и перешел потом в христианскую Церковь, как один из начатков, т. е. элементарных правил и основ учения Христова, наравне с личным обращением и верой в Бога, с учением о крещениях, о воскресении мертвых и о суде вечном (Евр. 6, 1—2).

В еврействе обряд рукоположения применялся к разным случаям жизни, как например: при поставлении лиц на ответственные должности как духовного, так и гражданского характера, при допущении ученика к учению, а по окончании им курса учения — к учительству и проч. Обряд рукоположения был воспринят от евреев христианской церковью и применялся ею не только при поставлении лиц на церковное служение в качестве пресвитеров, учителей и диаконов, но и при принятии новых, простых членов в церковь и при допущении к христианскому общению отлученных, но покаявшихся членов ее. Во всех таких случаях священный обряд рукоположения совершается при молитве в собрании церкви. Quid aliud est manum imprositio guam oratio super hominem, “что другое означает возложение рук, как не молитву над человеком?” — говорит блаженный Августин (Августин: О крещении. Против донатистов). Августин сам был епископом Гиппоны в Северной Африке, жил в IV и V веках и, несомненно, знал существовавшие тогда “Апостольские предания” и церковные порядки своего времени лучше, чем можно знать о них в двадцатом веке. Современник блаженного Августина и тоже блаженный Иероним объясняет даже и причину, почему к поставляемым служителям церкви применяется рукоположение. По словам Иеронима, это делается с той целью, что если бы поставление лиц на служение церкви совершалось только словесно, то поставленное таким образом лицо казалось бы поставленным келейно, без ведома самой церкви (Иероним: Толкование на пр. Исаию).

Из этого объяснения Иеронимом цели рукоположения священнослужителей в собрании членов церкви следует заметить также и отступление церкви того времени от апостольского порядка избирать служителей всеобщим голосованием самой церкви.

Теперь, подведя итог к вопросу, рассмотренному нами с исторической точки зрения, мы находим следующее.

1. Существующее учение древних церквей — восточной греко-православной и западной римско-католической — не передавалось преемственно в чистом виде от Апостолов, но формулировалось в догматы с новыми наслоениями соборами и в таком изложении передавалось церкви в виде конгломерата разнородных понятий и учений.
2. Догматического учения о превосходстве епископов над пресвитерами не существовало даже и в пятом столетии.
3. Когда епископат стал во главе всего духовенства, то и тогда даже, в некоторых случаях, пресвитерам предоставлялись епископские функции.
4. Мнение о епископах, как апостольских преемниках, которым будто бы Самим Христом дана власть прощать и удерживать грехи людей, ставить священников, т. е. пресвитеров, а также диаконов и сообщать им дары Святого Духа, необходимые для церковного служения, а простым мирянам — для благочестивой жизни, обсуждалось как предложение и было принято как догмат Парижским Собором в 829 году, т. е. спустя 42 года после седьмого и последнего Вселенского Собора в Никсе. Следовательно, догмат этот нельзя назвать даже и вселенско-соборным догматом. Да и вообще всякое учение Христа или Апостолов, которое соборами обсуждалось, оспаривалось, облекалось в измененную словесную форму, утверждалось как догмат, передавалось в церковь как практика веры и жизни, и в таком переделанном виде дошло до наших дней, ни в коем случае нельзя назвать учением Господа нашего Иисуса Христа и Его святых Апостолов, переданным нам древними церквами “без изменения”.

V. Заключение

У тех, кто не разделяет нашего воззрения на организацию и домостроительство христианской Церкви на основах Евангелия Господа нашего Иисуса Христа, на примерах в Деяниях и на указаниях в Посланиях Его Святых Апостолов без помощи соборных постановлений и церковных преданий, могут возникнуть такие вопросы:

“Если вы, — спросят они нас,— основываете свою веру и свое духовное строительство на учении Нового Завета, то почему отвергаете предания святых отцов и постановления церковных Соборов? Ведь и самый Новый Завет, как и все Святое Писание, вы приняли из рук хранительницы всех Божественных истин — православной (или же католической) церкви! Почему же не хотите вы принять от нее и прочее?”

“Да, — отвечаем мы,— евангельские истины, взятые вместе с апостольскими примерами и указаниями, служат нам краеугольным камнем основания веры, планами жизни и чертежами духовного строительства. В этом отношении учениками Христа и преемниками Апостолов являемся мы. Если кто и может законно притязать на то, что имеет от Апостолов без перерыва или изменения как учение, так и "преемственность даров Духа Святого", то это — мы. Чистое учение Господа нашего Иисуса Христа и вдохновенных Апостолов Его имеем мы; дары Святого Духа не через принятие рукоположения, нисходящего от Апостолов, но через принятие вместе с ними “равно драгоценной веры” имеем мы (2 Петр. 1,1).

Через апостольское письменное “наставление в вере” мы получили “обещанного Духа верою” (Гал. 3: 5,14). По непреложным обетованиям Христа, по указаниям Евангелистов и предложениям Апостолов преемственность даров Духа Святого, “ниже от Отца исходяща” получили мы непосредственно из Первоисточника Его — Бога и Отца Господа нашего Иисуса Христа, Который давал, дает и “даст Духа Святого просящим у Него” (Лук. 11,13) без всяких человеческих посредников, кроме “единого Посредника между Богом и человеками, Человека Иисуса Христа, предавшего Себя для искупления всех” (1 Тим. 2, 5—6).

И эта преемственность даров Духа Святого действительно непрерывна, ибо со дня Пятидесятницы в Иерусалиме и по сие время во всех местах и странах верующие в Господа Иисуса по чистому Слову Его и от чистого сердца своего получали и получают дар Святого Духа прямо от Бога Отца посредством Единородного Сына Его и радуются, взывая к нему в Духе усыновления: “Авва! Отче!”

То, что древняя церковь — православная и католическая — есть хранительница Божественных истин, заключающихся в Священных Писаниях, в этом мы нимало не сомневаемся. Мы прославляем Бога за дарованные нам истины Слова Его и благодарим древнюю церковь за то, что она сберегла и передала нам эти истины, содержащиеся в Слове Божьем. Но это не должно подавать повода древней церкви превозноситься над нами. Гораздо раньше древней церкви был древний народ Божий — евреи, которым было “вверено Слово Божье” (Рим. 3, 2). Они сберегли слово это в целости в ворохе мусора человеческих писаний и старческих преданий; но сберегли его не для себя, а для христиан, которые приняли от евреев ветхозаветные Божественные Писания, человеческие же писания и старческие предания их отвергли. Если бы евреи сохранили Слово Божье прежде всего для самих себя, то “не распяли бы Господа славы” (1 Кор. 2, 8). Ветхий Завет все время, с начала и поныне, читали и понимали все христиане без помощи талмудистского учения Мишны и Гемары; и Новый Завет мы также читаем и понимаем без помощи соборных постановлений и церковных преданий. Древняя церковь сберегла для нас новозаветное Слово Господне — этот крупный бриллиант чистейшей воды, который блестит во мраке и светит, переливаясь, всеми цветами радуги “многоразличной благодати Божьей” (1 Петр. 4, 10). В своем восхищении мы не можем оторваться от созерцания этого чудного сокровища, желаем показать его самой хранительнице его и всем, окружающим нас, и приглашаем их сделаться соучастниками вместе с нами во владении этой бесценной находкой. И виновны ли мы в том, что от радости не обращаем никакого внимания на тот почерневший футляр, в котором лежал бриллиант, и не смотрим на тот истлевший платок, в котором был он завернут столь много-много лет?

Журнал "Баптист" № 9, 1927 г.